Шальные капельки весны

«ШАЛЬНЫЕ КАПЕЛЬКИ ВЕСНЫ...»

...День, возрождаясь за далёким горизонтом,
В морозно-дымчатом тумане, грёзы вьёт...
Шальные капельки весны в полёте звонком
Вплетает в радости весенней ручеёк!!!

Румяный блеск зари на небе возжигая,
Метаморфозы он в сердцах легко творит...
Его улыбка развесёлая, лихая
Весну притягивает в души, как магнит!!!

...Танцует танго день всходящий... Искрой страсти
Мечты старается согреть и ободрить!!!
И, коронуя грёзы лучиками счастья,
Дыханьем жгучим их кружение веселит!!!

Надежды пьют тепло весеннего уюта...
И, чуть касаясь вдохновенной лиры струн,
Невольно вспыхивают огненным салютом
Чувств ярко-радужных, искрящих поутру!!!

...А я, зажмурившись от света заревого,
Плету восторженно фантазии любви!!!
Не так уж много я прошу у дня младого –
Лишь все желания красой весны увить!!!

Родному, самому чудесному созданию
Вручить букет красивый из живых цветов!!!
И подарить ему весны очарование,
Сиянье чувств лучистых и нежнейших слов!!!

...Зачем душе нужна весна?!. Не понимаю...
И без неё сердца влюблённые поют!!!
Но всё же... хочется вдохнуть цветение мая
И в райских снах найти для счастия приют!!!

Еще звучит октавами рояль...

Александр Рубэнс

Еще звучит, звучит октавами рояль.

В полете рук едва, касаясь клавиш

Перстами в нежность и в мою печаль

Ты снова "Грезы" Шумана играешь

И вижу я тропинку в летний сад

Где ты идешь, легка, и словно я читаю

Все то, что от меня скрывает взгляд

Еще звучит рояль... но образ уже тает...

Да, несомненно, будет счастлив тот

Кто выйдет встречно в сад благоуханный

Где в лепестках жасмин вам расцветет

И обвенчает в росах вечер ранний

Печально все. В невинность наших встреч

Портрет почти закончен в свежесть краски

О! Как бы обнял я овалы нежных плеч!

Чтоб навсегда оставить Грезу сказки…

Умолк рояль, а за окном все тот же снегопад

И вы уходите…Мне вас не удержать

Лишь на портрете образ ваш и взгляд

С мной! И "Грезы" Шумана звучат,

Звучат, звучат...

Я ухожу к васильковым рассветам .
Теплое солнце в моей сказке Странствий...
Веря в любовь до скончания века ,
Я лишь одна из невидимых Странниц .
Вечны небесные белые двери ,
И под ногами ступени все круче ,
Я ухожу в доброту и доверие ,
В светлую нежность , больше не мучаясь
От глухоты и холодного слова ,
Запертых чувств в полутемном колодце ,
И уношу только каплю святого ,
Грея ладони под мартовским солнцем...

Для судьбы ты сегодня - единственный!
Светлана Шиманская

Для судьбы ты сегодня - единственный!

Между жизнью и смертью распяты мы...-
В лабиринтах зависли отчаянно...
Наши чувства, слепыми котятами,
Бродят в бездне души неприкаянно...

Тонут мысли в плену испытания,..
От желаний несбывшихся бесятся,
Ищут мудрость в потоке познания...-
Всё пытаются уравновеситься...

Ты её береги...- душу вечную...
Наполняй чудотворным свечением...
Унесёт время жизнь быстротечную,
Лишь любовь воспарит вдохновением!..

Радость-вишня, цветущая, жаркая,
С грустью-вербой в прощенье сливается...
Их энергия, мощная, яркая,
В шар небесной любви превращается...

Небеса золотятся таинственно,
Мысли - птицы, загадочно-нежные!...
Для судьбы ты сегодня - единственный!
Стань дыханием счастья безбрежного!..

Дождь в стиле МонеВладимир БегуновДождь. Ливень. Промок до нитки. Деревья аркой смыкаются над тротуаром. Капли переливаются лазурью. Моне. Моне. Его парижские пейзажи. Дрожь. Холод. Красота. Жуть. Заболею. Красиво. Приду домой – стакан водки и горячую ванну. Моне. Его парижские пейзажи. Третьяковка. Замирая, я стоял в зале с его картинами. Тогда мне казалось, что таких красок в природе не существует, и именно этим он меня и привлек – человек, выдумавший свой мир. Мир, которого нет – генетическая память о Золотом веке, Потерянном рае. Моне, Мильтон, Книга Бытия, Бодлер. Дождь. Скорей бы дом. Дрожь. Чихаю. Простуда. Уже началось. Теперь точно больничный. Черт, как не кстати. Но краски, вот оно. Париж под дожем – Краснодар под дождем. Никакой ни Потерянный рай, ни Золотой век – реальность. Самая настоящая реальность. Никогда не обращал внимания. Столько раз ходил под дождем и не замечал. Может, не те дожди были? А может те, просто, я был не тем, не был готов? А сейчас - вот оно. Я на его полотне. Те самые краски. Те самые тона. Тот самый размытый мир сквозь призмы дождевых капель. Почему именно сейчас? Почему я стал готов увидеть это именно сейчас? Что, духовно дорос что ли? Вот бред-то. Нелепая работа. Куча проблем. Отсутствие денег, жилья. И тут Моне. Его дождь. А может, действительно Золотой век и Потерянный рай? Может, это дождь не только Моне, но Бодлера, Мильтона, Книги Бытия, Рембо, Шагала, Гомера..? Вселенский дождь. Заболею. Воспаление легких. Больница. Красота.… Замедляю темп. Иду медленней. К черту торопиться. Все равно заболею, но ведь, Красота. Сколько оттенков голубого и зеленого на этих кронах – десятки–сотни-тысячи-миллионы – столько же, сколько и капель в дождевой туче, сколько песчинок на морском берегу. Столько же, сколько мгновений протекло от создания «Одиссеи» и «Эдипа», сколько глаз взирало на звезды с момента мироздания. Красота. Кто сказал, что искусство оторвано от жизни? Кто сказал, что картины не живут на грязных улицах, а стихи не звучат в подворотнях? Кто спрятал их от нас в библиотеках и музеях, оградив от жизни стенами-дверями? В начале было слово. Вачале был дождь. Вначале был Бог. Вначале был Человек. Все едино. Все течет. В одну реку не войти дважды. А может, не выйти?
Дом. Блекло-желтый гасит лазурь. Другие тона. Другие оттенки. Сухо. В домах идут другие дожди. Дожди Тарковского. Дожди Мане идут на улицах и полотнах. Водка. Ванна. Не заболею. Что толку? Как завра идти на работу? Как писать те же статьи, что и вчера? Дождь. Каждый из них меняет нас. Нас меняют только дожди. Ничего кроме дождей. Дожди идут в мире с момента его сотворения. Дожди объявлены вне закона. Инквизиция изобрела зонты и плащи. В дожде затерялся безумный старик Шекспира. Под дождь вышел тридцать лет назад Шевчук, перепутав его с душем. Дождь. Хочешь умереть – выйди под дождь. Хочешь воскреснуть – вернись обратно. Дождь. Ливень. Моне.

Маэстро и скрипка


Изгиб на деке нежной скрипки ласкали руки Страдивари,
Из лака тёмного улыбка его Джоконды проступала,
Смычок дрожал от нетерпенья, по капле впитывая звуки,
И приближалось то мгновенье, когда из неги, схожей с мУкой,
Из нот, кружащихся в сумбуре, легла мелодия на струны
И заструилась увертюрой, собой наполнив мир подлунный.
Скрипач был опытен и дерзок, смычок летал над грифом тонким
И откликались струны-нервы аккордом чувственным и ломким.
Звучит фортиссимо! Стаккато! И каждый звук, как будто первый!
Скрипач играет не за плату - для музыки не зная меры.
Затихли чувственные струны волшебной скрипки Страдивари,
Волна раскачивает шхуну, покой даря влюблённой паре…
Залилась палуба сияньем ночного неба летней встречи,
И ветер стих, скрывая тайны…так пролетел прощальный вечер…
Скрипач, смычком коснувшись скрипки, вновь обретает вдохновенье,
Постигнув пика сладкой пытки...игрой, венчая откровенье…
Волшебной скрипки звук дождливый затих в ладонях вдохновенных...
Маэстро знал - её мотивом полна энергия Вселенной.
А в кружевах его камзола другие звуки просыпались,
И завтра мир услышит снова мелодию от Страдивари.
И на пергаментной бумаге мы в междустрочьях нотных строчек
Вновь прочитаем наши знаки – следы дороги многоточий.

Чтобы нарисовать тебя, я выберу тихое лесное озеро в зеленой камышовой раме и буду ждать, когда настанет светлое сентябрьское утро, и чтобы обязательно пахло мятой и сосновыми иглами.Тогда я примусь за работу. Сначала я нарисую глаза: для этого у меня в запасе синие кусочки горячего июльского неба. У корней осины я соберу черно-зеленые веточки мха, тихонечко опущу их в воду - это будут твои ресницы и брови. Губы твои я выложу большими лепестками озерных лилий, а тонкие стебли их обрисуют овал лица, твой носик и волосы. Чуть не забыл: чтобы оживить лицо, нужен какой-то теплый оттенок... Я пущу по воде нежно-багряные семена шиповника. Так лучше. Потом я возьму маленький чистый камешек и осторожно брошу его к верхнему краю рамы: по воде пойдут чуть заметные волны - это будет твоя улыбка. Картина почти готова. Добавлю еще немного щебета лесных птиц, а по углам разбросаю несколько нитей осенней лесной паутины, это придаст картине старинный вид... Я покину маленькое озеро лишь поздней осенью, когда картина покроется тонким ледяным стеклом, тогда можно будет вздохнуть спокойно. Весной ты придешь в лес за подснежниками и увидишь себя в озере. Не удивляйся: "Кто это сделал?". Это я. Теперь тебе все понятно? Леонид Енгибаров

Константы Ильдефонс Галчинский
Пылью лунной

Пылью лунною быть на твоих стопах,
ветром в лентах твоих, молоком в твоей кружке,
сигаретой в губах, тропой в васильках
и скамейкой для отдыха, и любимой книгой.
Пронзить тебя нитью, окружить как простором,
стать временем года, языками огня
в камине для глаз твоих и крышей надежной
на время дождя.

Серебристые мысли, хрустальные слезы -
Душа, желтоватого цвета мимозы...
Растает как льдинка, упавшая с крыши,
На теплую землю сознания, слышишь?
Я знаю, ты скажeшь, душа -это вечность...
Душа это то, что летит в бесконечность.
Души не бывает ни много, ни мало.
Душа будет с нами, чтобы ни стало...
Я знаю, ты скажешь душа - это льдинка,
Да, да, так и есть - это Бога слезинка -
Упавшая с неба ...
Э. Асадов

Есть такие люди, которые по ощущениям похожи на Элизу из «Диких лебедей» Андерсена.
По какому-то непонятному закону внутреннего родства они вдруг начинают испытывать за тебя ответственность. Они начинают плести тебе невидимую крапивную рубаху, которая непременно снимет заклятие и исцелит твои раны.
Они обжигают себе ладони, и боль пульсирует в кончиках пальцев, попадая в такт биению твоего сердца… Метроном любви.
Пой, девочка, тебе нечего бояться!
Они выносят тебя на руках, а ты ничего и не замечаешь. А ты и не догадываешься, кто сшивает твой мир с изнанкой слова.
И в какой-то момент ты останавливаешься посреди какой-то площади, закрываешь глаза и чувствуешь, как крапивная рубаха обтекает тебя новой живой кожей. И тонкие паутинки света прорастают внутри вен и капилляров. И горлом идёт любовь.
И плачешь от этой невыносимой нежности, как будто тебя потеряли, а вот теперь, наконец, нашли.
Нашли и взяли за руку

Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или - когда все время против шерсти,
Или - когда железом по стеклу.

(В.Высоцкий, 1969)